Единственный годовой отчет, в котором все растет и увеличивается.

В Индии живет матрилинейное племя кхаси. Там у женщин прав больше, чем у мужчин. Наследство и имя передаётся по женской линии, и нет барков по расчёту.

Как-то во время поездки в Лондон я успела заскочить в метро перед самым его закрытием. Мне тогда показалось, что это какая-то сцена из апокалипсиса, даже охранник на входе вздрагивал во сне. Вместе со мной через турникет прошел мужчина, и, обернувшись, я увидела его обожженное лицо. «Конец света в реальном времени», – подумала я и изобразила замешательство и борьбу с содержимым сумки.

У меня всегда есть презервативы. Работа такая. В самых неожиданных местах. В багажнике машины, в ящике стола, в визитнице. Все привыкли, но иногда все-таки приходится объяснять малознакомым людям зачем тебе упаковка из 144 презервативов.

Если долго работать в благотворительности, у тебя появится свое собственное кладбище. Кладбище людей, которых ты не смог спасти. Можно хранить в себе эти истории и воспоминания, чтобы возвращаться к ним, когда важно вспомнить для чего ты работаешь. Можно рассказывать эти истории тем, от кого что-то зависит, чтобы они наконец сделали то, что должны. А можно просто не забывать. И это самое сложное.

15 лет назад мы проводили тренинг для ВИЧ-позитивных женщин. На рецепции гостиницы я оставила расписание, в котором было написано «Тренинг для ВИЧ-позитивных женщин». Когда я вернулась за ним, мне этот листик передали двумя пальцами.

Последние двенадцать лет моей жизни я отдала борьбе со СПИДом. Я знаю о нем все. Как передается, чем лечится, как предотвращается, почему его боятся, и как с ним жить. Меня окружают люди, живущие с ВИЧ, в моей памяти есть люди, ушедшие от СПИДа. Мои истории – это истории побед и поражений наших клиентов, которые никогда не стали моими друзьями, и которые навсегда стали для меня больше, чем просто друзья.

Мы с ней познакомились, когда ее ребенку было пять. Она воспитывала его совсем одна. Его возраст почти совпадал с датой ее диагноза, а дата его рождения совпадала с днем, когда от нее ушел муж. Вся ее жизнь и все самые важные в ее жизни даты оказались завязаны на диагнозе.

Через три недели я побегу свой первый в жизни марафон. Мои первые настоящие десять километров добра. То есть не то, чтобы настоящий марафон, но все-таки марафон. А ведь еще пять лет назад я не знала, что могу бегать.

Когда я познакомилась с первым в моей жизни человеком с диагнозом ВИЧ, я познакомилась с человеком, который был почти обречен. И не потому, что не было лечения, потому, что его не было здесь.